«Мама, милая, не мучь же!
Мы поедем или нет?»
Я большая,- мне семь лет,
Я упряма,- это лучше.
Удивительно упряма:
Скажут нет, а будет да.
Не поддамся никогда,
Это ясно знает мама.
«Поиграй, возьмись за дело,
Домик строй».- «А где картон?»
«Что за тон?»- «Совсем не тон!
Просто жить мне надоело!
Надоело… жить… на свете,
Все большие — палачи,
Давид Копперфильд»… — «Молчи!
Няня, шубу! Что за дети!»
Прямо в рот летят снежинки…
Огонечки фонарей…
«Ну, извозчик, поскорей!
Будут, мамочка, картинки?»
Сколько книг! Какая давка!
Сколько книг! Я все прочту!
В сердце радость, а во рту
Вкус соленого прилавка.
Ноги болят, горят, ноют,
Отрицают мягкость ковра,
И кивают мне обе двое
На проходившие на ура
В годы юности беззаботной
Безостановочные забеги:
– Это у вас с головой не то что-то,
А не мы какие-то неумехи.
И глаза такие честные-честные.
Горечь правды с разбегу в лоб:
– Может тихо вперед без песенок,
И пенёчки почаще чтоб
Посидеть, отдохнуть и вытянуть?
Чтоб навстречу им, чтоб унять
Гул гудящей толпы двух нытиков,
Гарью сроков им попеняв?
Только вряд ли б стояли рядом
Со мной ноги бы под огнем.
Нет ни веры в ногах, ни правды.
Брови, свищем наверх! Подъем!
Вы сдавите мне лоб сильнее,
Чтобы выжать и чтоб дожать
Правду-дочку о части тела
Укрывающей правду-мать.
