Александру Давидовичу Топольскому
Спит Белоснежка в хрустальном гробу.
Карлики горько рыдают, малютки.
Из незабудок веночек на лбу
И на груди незабудки.
Ворон — печальный сидит на дубу.
Спит Белоснежка в хрустальном гробу.
Плачется карлик в смешном колпаке,
Плачется: «Плохо ее берегли мы!»
Белую ленту сжимает в руке
Маленький карлик любимый.
Средний — печальный играет в трубу.
Спит Белоснежка в хрустальном гробу.
Старший у гроба стоит на часах,
Смотрит и ждет, не мелькнет ли усмешка.
Спит Белоснежка с венком в волосах,
Не оживет Белоснежка!
Ворон — печальный сидит на дубу.
Спит Белоснежка в хрустальном гробу.
Иль недавно,
Иль давно
Подружились
«Тпру!» и
«Но!»
Над рекою бережком
На барар пошли пешком.
«Но!» себе купило лошадь
И ремённый кнут хороший.
«Тпру!» — телегу и дугу…
Запрягали на лугу.
Запрягали две недели,
Наконец в телегу сели,
Сели рано поутру,
«Но!» — за кнут,
За вожжи — «Тпру!»
«Но!» кнутом взмахнуло:
— «Но!»
«Тпру!» лишь „тпру» кричать дано…
Вот и ночь уже давно,
Только слышно: «Тпру!»
и
«Но!»…
А потом и поутру
Раздаётся «Но!»
и
«Тпру!»…
Год прошёл уже давно,
Но ни с места «Тпру!» и «Но!»
В доме «Но!» глядят в окно.
«Что домой не едет «Но!»?»
«Тпру!» Не ждут:
«Его в пути
может снегом занести
Долго «Но!»
ещё тужить, —
Знай, с кем надобно
дружить!
