Когда в товарищах согласья нет,
На лад их дело не пойдет,
И выйдет из него не дело, только мука.
Однажды Лебедь, Рак да Щука
Везти с поклажей воз взялись,
И вместе трое все в него впряглись;
Из кожи лезут вон, а возу все нет ходу!
Поклажа бы для них казалась и легка:
Да Лебедь рвется в облака,
Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.
Кто виноват из них, кто прав, — судить не нам;
Да только воз и ныне там.
Я ведь это видел сам.
Мать расспрашивала долго.
‘Лги, — сказало чувство долга,
Мать поверит чудесам…’
Видел:
Снег изрыт и ал,
Опрокинутое тело…
Я сказал: уже темнело,
Я не видел, —
я сказал,
Как она того хотела…
После обстрелов, лишений,
Пепла и снега в крови
Бродят по городу тени
Счастья, надежды, любви…
Тени замученных женщин,
Тени сожженных детей…
Помнят их меньше и меньше,
Не ожидают вестей…
С ними уходят — и с нами —
Свет довоенной весны,
Песен высокое пламя —
Юные грезы страны…
Новые выросли липы,
Новые встали дома.
Давние смертные хрипы
Сводят доныне с ума.
Где-то у рва, на погосте,
Ветви ломает гроза…
Стали деревьями — кости,
стали цветами — глаза.
Тянутся руки растений —
Руки зарытых во рву…
Бродят по городу тени,
Ветер забвенья весенний
Тихо колышет листву.
