Трещит заискренным забором
Сухой рождественский мороз…
И где-то ветер вертким вором
Гремит заржавленным запором;
И сад сугробами зарос.
И те же старые турусы
Под бородою Иеговы…
О, звезды — елочные бусы, —
И ты. Юпитер синеусый,
Когда же оборветесь вы?
Протми сияющие песни,
Уйми слезливую игру, —
Вселенная, — погасни, тресни:
Ты злая глыба глупой блесни!
Ты рыба, льющая икру!
Нет, лучше не кричать, не трогать
То бездыханное жерло:
Оно — черно, как кокс, как деготь…
И по нему, как мертвый ноготь, —
Луна переползает зло.
Он год назад ушел в полет
И винт его замолк.
Но однокашника все ждет
Его гвардейский полк.
Белеет, хоть прошла зима,
Ушанка на стене,
И командир в конце письма
«Ждем!» — написал жене.
Его в землянке книга ждет,
И правофланговой
На перекличке вот уж год
Твердит, что жив герой.
В родном полку ждет новый «Ил»
Пилота своего,
И в военторге друг купил
Погоны для него.
И если друг тот в смертный бой
С фашистами идет,
В бою он слышит над собой
Незримый самолет.
И «юнкерса» дырявя бронь,
Круша ему бока,
Он чует пушечный огонь
С того штурмовика.
Потом, когда начнут друзья
Считать врага урон,
Он скажет: «юнкерса» сбил я,
А «мессершмитта» — он!»
И весть летит во все концы:
Друг не погиб! Он тут!..
Товарищ! Павшие бойцы
В сердцах у нас живут!
