Какая длинная зима,
Как время медленно крадётся!..
В ночи ни люди, ни дома
Не знают, кто из них проснётся.
И поутру, когда ветра
Метелью застилают небо,
Опять короче, чем вчера,
Людская очередь за хлебом.
В нас голод убивает страх.
Но он же убивает силы…
На Пискарёвских пустырях
Всё шире братские могилы.
И зря порою говорят:
«Не все снаряды убивают…»
Когда мишенью — Ленинград,
Я знаю — мимо не бывает.
Ведь даже падая в Неву,
Снаряды — в нас, чтоб нас ломало.
Вчера там каменному льву
Осколком лапу оторвало.
Но лев молчит, молчат дома,
А нам — по-прежнему бороться,
Чтоб жить и не сойти с ума…
Какая длинная зима,
Как время медленно крадётся.
Я увидел Вас в летнем тире,
Где звенит монтекрист, как шмель.
В этом мертво кричащем мире
Вы почти недоступная цель.
О, как часто юнец жантильный,
Энергично наметив Вас,
Опускал монтекрист бессильно
Под огнем Ваших странных глаз…
Вот запела входная дверца…
Он — в цилиндре, она — в манто.
В оловянное Ваше сердце
Еще не попал никто!
Но однажды, когда на панели
Танцевали лучи менуэт,
В Вашем сонном картонном теле
Пробудился весенний бред.
И когда, всех милей и краше,
Он прицелился, вскинув бровь,
Оловянное сердце Ваше
Пронзила его любовь!
Огонек синевато-звонкий…
И под музыку, крик и гам
Ваше сердце на нитке тонкой
Покатилось к его ногам.
