Да, многое в сердцах у нас умрет,
Но многое останется нетленным:
Я не забуду сорок пятый год —
Голодный, радостный, послевоенный.
В тот год, от всей души удивлены
Тому, что уцелели почему-то,
Мы возвращались к жизни от войны,
Благословляя каждую минуту.
Как дорог был нам каждый трудный день,
Как «на гражданке» все нам было мило!
Пусть жили мы в плену очередей,
Пусть замерзали в комнатах чернила.
И нынче, если давит плечи быт,
Я и на быт взираю, как на чудо:
Год сорок пятый мной не позабыт,
Я возвращенья к жизни не забуду!
Бедный дичок загорчил, как досада.
Белый налив до сих пор сахарист…
Яблоки из монастырского сада,
Что же я раньше не рвал вас, не грыз?
Или шатался не больно идейно
По лесостепи, лесам и степи,
И, как назло, попадались отдельно
Либо сады, либо монастыри?
Вот отчего так смущенно и дерзко,
Словно во сне еще — не наяву,
В прежней обители Борисоглебской
Эти ничейные яблоки рву.
…Яблоки из монастырского сада,
Я не найду вам достойной хвалы,
Вы словно гости из рая и ада,
Словно бы средневековья послы.
Вас прививала лихая година,
И, хоть была невпродых тяжела,
Память о ней и горька, и сладима,
И через вас до сегодня жива.
Вот и сегодня в Историю живу
Вновь я уверовал благодаря
Этим бесхозным дичку и наливу
Борисоглебского монастыря.
