У меня гитара есть — расступитесь, стены!
Век свободы не видать из-за злой фортуны!
Перережьте горло мне, перережьте вены —
Только не порвите серебряные струны!
Я зароюсь в землю, сгину в одночасье —
Кто бы заступился за мой возраст юный!
Влезли ко мне в душу, рвут её на части —
Только б не порвали серебряные струны!
Но гитару унесли, с нею — и свободу,
Упирался я, кричал: «Сволочи! Паскуды!
Вы втопчите меня в грязь и бросьте меня в воду —
Только не порвите серебряные струны!»
Что же это, братцы, не видать мне, что ли,
Ни денёчков светлых и ни ночей безлунных?
Загубили душу мне, отобрали волю,
А теперь порвали серебряные струны…
Наука и до этого дойдёт:
лишь пожелай —
и не по щучьему веленью,
по строгим и проверенным законам —
услышится шаляпинское пенье,
запахнет послегрозовым озоном.
Лишь пожелай —
и на стене туманной
вдруг вспыхнет
профиль женщины желанной,
которую корабль унёс в полёт…
Наука и до этого дойдёт,
но не теперь,
не в нашем только веке,
когда ещё живуче в человеке
разительное сосуществованье
прекрасного
и мелкого желанья.
Наука пусть до этого дойдёт
во времена грядущих поколений,
когда не будет
низменных хотений,
секретных почт
и ханжеского слова,
в седые фильмы канет быт вчерашний
и человеку
не захочется такого,
в чем самому себе признаться
страшно.
