Туман осенний струится грустно над серой далью нагих полей,
И сумрак тусклый, спускаясь с неба, над миром виснет все тяжелей,
Туман осенний струится грустно над серой далью в немой тиши,
И сумрак тусклый как будто виснет над темным миром моей души.
Как будто ветлы стоят над речкой, как будто призрак дрожит близ них…
Иль только клубы дрожат тумана над серой далью полей нагих?
Как будто птица, качая крылья, одна мелькнула в немой тиши…
Иль только призрак мелькнул былого над темным миром моей души?
Здесь было солнце! здесь были нивы! здесь громкий говор жнецов не тих!
Я помню счастье, и поцелуи, и мной пропетый звенящий стих!
Туман осенний, плывущий грустно над серой далью нагих полей,
Свое бесстрастье, свое дыханье, свое молчанье в меня пролей!
Зевс сотворил быка, Прометей — человека, Афина — дом, и выбрали они в судьи Мома. Позавидовал Мом их творениям и начал говорить:
Зевс сделал оплошность, что у быка глаза не на рогах и он не видит, куда бодает;
Прометей — что у человека сердце не снаружи и нельзя сразу отличить дурного человека и увидеть, что у кого на душе;
Афине же следовало снабдить дом колесами, чтобы легче было переехать, если рядом поселится дурной сосед.
Разгневался Зевс за такую клевету и выгнал Мома с Олимпа.
Мораль басни:
Басня показывает, что нет ничего столь совершенного, чтобы быть свободным от всяких упреков.
