За полем снежным — поле снежное,
Безмерно-белые луга;
Везде — молчанье неизбежное,
Снега, снега, снега, снега!
Деревни кое-где расставлены,
Как пятна в безднах белизны:
Дома сугробами задавлены,
Плетни под снегом не видны.
Леса вдали чернеют, голые, —
Ветвей запутанная сеть.
Лишь ветер песни невеселые
В них, иней вея, смеет петь.
Змеится путь, в снегах затерянный:
По белизне — две борозды…
Лошадка, рысью неуверенной,
Новит чуть зримые следы.
Но скрылись санки — словно, белая,
Их поглотила пустота;
И вновь равнина опустелая
Нема, беззвучна и чиста.
И лишь вороны, стаей бдительной,
Порой над пустотой кружат,
Да вечером, в тиши томительной,
Горит оранжевый закат.
Огни лимонно-апельсинные
На небе бледно-голубом
Дрожат… Но быстро тени длинные
Закутывают все кругом.
Под ветвями, за столом тесовым
Заседает опытный совет:
Судьи сорт оценивают новый,
Сладость ягод, аромат и цвет.
Садовод янтарную черешню
Высыпает на газетный лист,
Тихо приговаривает: – Ешьте,
Этот сорт особенно душист.
С видом деловитым и ученым
Люди молча ягоды едят.
А над ними, точно струны, пчелы
Глухо и завистливо гудят…
Поглядишь – и скажешь: не иначе,
Просто, мол, счастливая семья
Собралась позавтракать на даче,
Угощают: – Лакомьтесь, друзья…
Нет, они не те, кто любит сласти.
Важный труд – черешню оценить!
Правда, этот труд похож на счастье.
Но ведь он таким и должен быть.
