Марриэтовы мичманы,
Вы, лихая ватага, —
Здесь лукаво-комичные,
Там живая отвага!
Вслед за вами, по вспененным
Тропам, с детства мы — чайка!
Волны пели, и в пеньи нам:
«Примечай! примечай-ка!»
Где учебник? Рассеянно
Глаз твердит: «Смерть Аттилы»…
А в мечтах: из бассейна
Голубого — Антиллы.
А в мечтах: на фрегате мы,
Шхуны в плен с их поклажей!
Мальты там берега из тьмы,
Шум и скрип такелажа.
А за шквалами шалости:
Красть изюм, бить нежонок…
Ах! припомнить до жалости
Те страницы книжонок,
Ту неправду, что измала
Жгла огнем неустанным,
Ту, что волю в нас вызвала —
В жизни стать капитаном!..
В темном лесе, за рекой,
Стоит домик небольшой,
С двумя светлыми окнами,
С распашными воротами.
Под замком те ворота,
И калитка заперта —
Чтоб не вшел туда рогатый,
Леший страшный и косматый;
Чтоб не вшел туда упырь,
Ни проезжий богатырь.
Кто ж живет тут одиноко,
От жилья кругом далеко?
Рыболов ли небогатый?
Иль разбойник бородатый
В нем спасается мольбой,
С сундуками и казной?
Живет в доме с давних пор —
Караулит царский бор —
Лесной староста, с женою,
С третьей дочкой молодою.
И для ней старик седой
Замыкает домик свой, —
Чтобы в каменны палаты
Не увез купец богатый;
Чтоб боярин окружной
Не прильнул бы к молодой
Безотвязной повиликой, —
Чтоб не быть ей горемыкой.
