— Принимайте гостью-то! Два часа ребенок в калитку колотит, а они как глухие! — крикнула из сада Лина.
— Ой, Марьяшка! А я почитать хотела! — выбегая на террасу, с сожалением говорит Мышка.
— И у меня всякие дела… Мне тоже некогда! — перегоняя ее, кричит Динка. — Марьяшечка, не стучи, мы идем!
Но Марьяшка изо всех сил колотит сноси ложкой в калитку.
— Кисей будет? — привычно осведомляется она.
Круглая мордочка ее с красной пуговкой посередине, голубые веселые глазки и толстенькие, словно надутые, щечки вызывают в девочках неудержимую нежность.
— Марьяшенька, поцелуй меня!
— И меня, Марьяшенька, и меня! Марьяшка громко чмокает то одну, то другую и, размахивая своей ложкой, важно шествует к дому.
— Марьяшка, вон Лина! Крикни: «Лина, Лина! Дай Марьяшке молочка, булочки…» — нашептывает ей Динка.
— Ина! Ина! Мальяске мойока, були!.. — кричит Марьяшка.
— Сахарку! — подсказывает ей Динка.
— Сахайку! — кричит Марьяшка.
— Слышу, слышу! Иди уж, топай! С собой, что ли, ложка-то? Ох ты ж, гостья моя неописуемая! — растроганно откликается с террасы Лина, наливая в чашку молока.
Девочки начинают спорить.
— Иди, я сама ее покормлю, — говорит Мышка.
— Ишь какая, сама иди! Ты же читать хотела! Я покормлю, а ты уложи, прижимая к себе девочку, говорит Динка.
— Хитрая ты! Самое удовольствие кормить… — протестует Мышка.
— Ну, давай вместе. Неси одеяло на гамак! — командует Динка.
— Так она, может, поиграет еще.
Марьяшка шествует посредине и, поворачивая то к одной, то к другой свое веселое личико, что-то рассказывает непонятное и очень нужное, подкрепляя свои сообщения неожиданным звонким смехом.
— Ты будешь кормить, а я буду поить молочком, — примиряюще говорит Мышка.
Но Лина захватывает девочку своими большими теплыми руками, усаживает ее к себе на колени, обтирает мокрым полотенцем Марьяшкину ложку и, зачерпнув каши, шумно дует на нее. Марьяшка, широко открыв свой рот с мелкими белыми зубками и закинув головенку на грудь Лины, терпеливо ждет.
Девочки стоят по обеим сторонам и, налегая на стол, довольно улыбаются.
После завтрака начинается веселая игра.
— Ку-ку! — кричит Марьяшка, прячась за дверью.
— Ку-ку! — откликается из-под стола Мышка.
— Где они? Где они? — нарочно не замечая их, мечется по террасе Динка. Где моя Марьяшка?
Мышка быстро перебегает к Марьяшке и что-то шепчет ей на ухо.
— Нас нету! — пищит из-за двери тоненький голосок.
— Зайчики, зайчики! Где моя Марьяшка? — закрывая лицо руками, спрашивает Динка.
«Зайчики», взявшись под ручку, прыгают ей навстречу. Но в этот момент входит Катя. На бледном, хмуром лице ее появляется рассеянная улыбка.
— Не спит? — спрашивает она, указывая на Марьяшку, и, неотступно думая о чем-то своем, машинально добавляет: — Уложите ее в гамаке!
Девочки переплетают руки стульчиком и несут Марьяшку в сад. Уложив девочку в гамак, они тихо покачивают ее, надевая колыбельную:
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю…
Глаза Марьяшки медленно закрываются, на красные щеки ложится темный ободок пушистых ресниц.
— Tсc!.. — шепчет Динка, подняв палец. И обе девочки на цыпочках удаляются.