Последний кабак у заставы,
И в инее конь у крыльца.
В снега величайшей державы
Дорога легла без конца.
В недолгом трактирном уюте
Задумайся у камелька,
Какие пути и распутья
Ждут путника и ямщика.
Художник останется с нами,
А кто-то шагнет в неуют,
А кто-то расстанется с нами —
И версты в глазах поплывут.
Он едет по снежной равнине;
Морозно, бело и темно, —
И все, чего нет на картине,
Ему испытать суждено.
Голый остров и «Новый класс».
«Новый класс» — сочиненье Джиласа.
Этой книгой он мир потряс:
В ней догматик из догмы вырвался.
Голый остров — это ГУЛАГ,
А его обустроил Милован,
Он в те годы, свободы враг,
Волонтеров ее не миловал.
Чуждый жалости коммунист,
Он гноил отступников заживо.
Даже Тито его осаживал:
«Слушай, Джило, угомонись».
Встарь садист и гонитель Савл
Превратился в Павла-апостола
… Джилас, «Новый класс» написав,
Не доплыл до Голого острова.
Не тесна была, не темна
Камера с коврами и вазами,
Но тюрьма — все равно тюрьма,
Хоть со всякими прибамбасами.
И ничто не могло унять
Эту гордость-спесь черногорскую,
Потому и сел вдругорядь
За еще одну книгу острую.
И, до смерти жестокосерд,
Он в прошедшем своем не каялся,
И когда встречал своих жертв,
Не снимал берета, не кланялся.
Нет, не требовали прикрас
Эта жизнь обоюдоострая,
Эта повесть про Новый класс,
Эта память о Голом острове.
