Я хочу тебя видеть.
Этот грех необуздан.
Да поймет меня Витебск,
да поможет мне Суздаль.
Темной ночью фартовой
да подарит Воронеж
снежный дворик, который
пробежишь не воротишь.
Попрошу у Донецка
вечер черный донельзя.
Попрошу у Ростова
колокольного стона.
Помогите поэту,
города-побратимы,
Чтобы женщина эта
к вам лицо обратила.
Чтобы в позднюю осень,
когда гадко и голо
В вашем многоголосье
услыхала мой голос.
Но чужи и полночны,
как бы вас ни просил я,
Вы бессильны помочь мне,
поселенья России.
Неумолчный ваш ропот
злее всех экзекуций.
Рассекут наши тропы
и не пересекутся.
Я отведаю водки,
то ли пьян, то ли ранен.
Забреду на задворки
москворецких окраин.
Крикну, — Ну ее к черту!
В голос крикну, а выйдет
обреченно и четко,
— Я хочу ее видеть..
Он призван заменить меня,
по образу-подобью моему,
с клеймом, как у коня,
быть роботом-рабом в моем дому.
Враждебное в нем чую существо,
бессильным богом чувствую себя…
Познав себя,
я создаю его,
другую ветвь земного бытия.
Создам, остановиться не могу,
начальное движение задам:
пусть воплотят фантазию мою
анод-катод,
как Ева и Адам.
Свое ядро,
как я — земной порог,
покинул потревоженный нейтрон.
Еще ты раб,
я — электронный бог,
программы задаю в твое нутро.
Но я уже предчувствую тот век,
где роботы — отрезанная ветвь,
живут, не зная про болезнь и смерть,
а Гомо — в зоопарке, как медведь.
