Мне снится женщина одна.
Она умней меня и старше.
Мне так отчетливо видна
тоска в очах ее запавших,
и губ запекшихся края,
и шрам у левого запястья…
Поменьше б снов таких! Но я
со снами совладать не властен.
Мне снится женщина одна.
Какие б ни шептал слова я,
но вновь и вновь она со дна
зрачков моих ко мне всплывает.
И молча за руку берет,
и в непонятном хороводе
меня та женщина уводит
сквозь стены, в утро и — вперед.
Она лишь снится мне. Уволь
от подозрения и брани…
Но всякий раз нещадно ранит
меня немыслимая боль,
когда будильник дребезжит,
когда распахнуты ресницы,
когда уже никто не снится,
и рядом женщина лежит
другая…
Все впечатленья в звук и цвет
И слово стройное теснились,
И музы юношей гордились
И говорили: «Он поэт!..»
Но нет, — едва лучи денницы
Моей коснулися зеницы —
И свет во взорах потемнел;
Плод жизни свеян недоспелый!
Нет! Снов небесных кистью смелой
Одушевить я не успел;
Глас песни, мною недопетой,
Не дозвучит в земных струнах,
И я — в нетление одетый —
Ее дослышу в небесах.
Но на земле, где в чистый пламень
Огня души я не излил,
Я умер весь… И грубый камень,
Обычный кров немых могил,
На череп мой остывший лжет
И соплеменнику не скажет
Что рано выпала из рук
Едва настроенная лира,
И не успел я в стройный звук
Излить красу и стройность мира.
