Я — сумрачный король страны всегда дождливой,
Бессильный юноша и старец прозорливый,
Давно презревший лесть советников своих,
Скучающий меж псов, как меж зверей иных;
Ни сокол лучший мой, ни гул предсмертных стонов
Народа, павшего в виду моих балконов,
Ни песнь забавная любимого шута
Не прояснят чело, не разомкнут уста;
Моя постель в гербах цветет, как холм могильный;
Толпы изысканных придворных дам бессильны
Изобрести такой бесстыдный туалет,
Чтоб улыбнулся им бесчувственный скелет;
Добывший золото, Алхимик мой ни разу
Не мог исторгнуть прочь проклятую заразу;
Кровавых римских ванн целительный бальзам,
Желанный издавна дряхлеющим царям,
Не может отогреть холодного скелета,
Где льется медленно струй зеленой Лета.
Трепет первой влюбленности так далек!
В чертах – приметы угрюмости…
И вдруг раздается телефонный звонок
Прямо из давней юности…
– Алло! Отложите на миг труды,
Забудьте о вашей проседи.
Вспомните лучше Оленьи пруды
И лучевые просеки!
…Милая сверстница давних дней,
Спасибо, что не забыли.
Зорька сверкнула в душе моей.
Спасибо, что позвонили.
Мне вспомнились снова и парк, и луг,
И синяя лодка в тени затона,
И робкий ребяческий поцелуй,
Забытый, словно бином Ньютона.
Теперь мне реальность кажется сном,
А мы – все те же веселые школьники:
Вот сдали экзамены и вдвоем,
За руки взявшись, бредем в Сокольники…
