Рука с размаху письма четвертует,
Где адрес нашей почты полевой,
А строки, как в покойницкой, горюют
И плачут над пропавшей головой.
Что мне ответить, раз по всем законам
Я не дожил до нынешнего дня,
Родным, друзьям, подругам и знакомым,
Похоронившим заживо меня?
По мне три раза панихиды пели,
Но трижды я из мертвых восставал.
Знать, душу, чтоб держалась крепче в теле,
Всевышний мне гвоздями прибивал.
На мой аршин полмиллиона мерьте –
У нас в крови один и тот же сплав,
Нас несть числа, попавших в лапы смерти
И выживших, ей когти обломав.
Мы в чащах партизанили по году,
По гóспиталям мыкались в бреду,
Вставали вновь и шли в огонь и в воду
По нарвскому расхлестанному льду.
Я всех пропавших помню поименно –
Их имена зарницами вдали
Незнаемые режут небосклоны
На всех концах взбунтованной земли.
Недаром ходят слухи по планете,
Высокие, идут издалека,
Что где-то на деголлевском* корвете
Воюют два балтийских моряка.
Я верю: невозможное случится,
Я чарку подниму еще за то,
Что объявился лейтенант Кульчицкий
В поручиках у маршала Тито**.
И день придет. Пропавшие без вести
На пир земной сойдясь со всех сторон
Как равные, осушат чашу мести
На близкой тризне вражьих похорон!
