Уставши от дневных хлопот,
Как хорошо полой рубашки
Смахнуть трудолюбивый пот,
Подвинуться поближе к чашке…
…Жевать с серьезностью кусок,
Тянуть большою ложкой тюрю,
Спокойно слушая басок
Сбирающейся за ночь бури…
Как хорошо, когда в семье,
Где сын — жених, а дочь — невеста,
Уж не хватает на скамье
Под старою божницей места…
…Тогда, избыв судьбу, как все,
Не в диво встретить смерть под вечер,
Как жницу в молодом овсе
С серпом, закинутым на плечи.
Старик-Морозко белым газом
Окутал белый Петроград,
И, словно в сказке, скрылись разом
Массивы городских громад.
Окутанный молочной дымкой,
Безостановочно звоня,
Трамвай, под шапкой-невидимкой,
Пронесся около меня.
Пронзая сумрак белой ночи
Сверканьем глаза своего,
Мотор промчался что есть мочи,
Возникнувши из ничего,
И потонул, исчез нежданно,
Молочной поглощенный мглой.
Крича пронзительно и странно —
Как бы от боли огневой.
Что шаг — сюрприз. Во мгле белесной
Висит кровавое окно.
Какою силою чудесной
Живет без здания оно?
На высоте пятиэтажной
Сверкает, распыляя мрак…
Кто он, крылатый и отважный,
Зажегший в воздухе маяк?
Откуда-то из переулка
Несется пенье запасных.
Как оглушительно и гулко
Звучит оно средь стен немых!
А справа — тоже шум и пенье.
Глазами пронизая мрак,
В шинелях серых привиденья
Тяжелый отбивают шаг.
