Пушистый звон и руга,
И камень под крестом.
Стегает злая вьюга
Расщелканным кнутом.
Шаманит лес-кудесник
Про черную судьбу.
Лежишь ты, мой ровесник,
В нетесаном гробу.
Пусть снова финский ножик
Кровавит свой клинок.
Тебя не потревожит
Ни пеший, ни ездок.
И только с перелесиц
Сквозь облачный тулуп
Слезу обронит месяц
На мой завьялый труп.
Высокий дождь — от неба до земли —
Стоял в окне, стараясь объясниться.
Была весна. Подснежники цвели.
Была весна —
и он не мог не литься!
Он землю с небом связывать привык,
Он всё вмещал — людей, дома и зелень,
Он знал свой первый и последний миг
И понимал свои простые цели.
Всё лишнее он зачеркнуть спешил,
Лишь главного желая в день весенний:
Он землю влагой досыта поил,
Даря себя для будущих свершений.
Он знал, что по себе оставит след,
Но не хотел ни славы, ни богатства…
И всё, что мне мутило белый свет,
Вдруг показалось просто святотатством:
Сомнения, земных забот печаль,
И горечь знанья, и незнанья горечь…
Но было жаль,
но было очень жаль,
Что мне с его прозрачностью не спорить…
А он весь день стоял в моём окне
И, помогая развернуться листьям,
Не мог понять, что недоступно мне
Его космическое бескорыстье!..
