Наши предки лезли в клети
И шептались там не раз:
«Туго, братцы… видно, дети
Будут жить вольготней нас».
Дети выросли. И эти
Лезли в клети в грозный час
И вздыхали: «Наши дети
Встретят солнце после нас».
Нынче так же, как вовеки,
Утешение одно:
Наши дети будут в Мекке,
Если нам не суждено.
Даже сроки предсказали:
Кто — лет двести,кто — пятьсот,
А пока лежи в печали
И мычи, как идиот.
Разукрашенные дули,
Мир умыт, причесан, мил…
Лет чрез двести? Черта в стуле!
Разве я Мафусаил?
Я, как филин, на обломках
Переломанных богов.
В неродившихся потомках
Нет мне братьев и врагов.
Я хочу немножко света
Для себя, пока я жив,
От портного до поэта —
Всем понятен мой призыв…
А потомки… Пусть потомки,
Исполняя жребий свой
И кляня свои потемки,
Лупят в стенку головой!
У порога Земли катастрофа,
И пожары лишь только начало.
Заливать их уж лучше из штофа,
Чтобы нам веселее чуть стало.
Корень зла всего этого люди,
Ненасытное к благам стремленье.
Человечество вряд ли остудят
Все призывы унять потребленье.
Семь процентов не в меру богатых
Исковеркали нашу планету,
И Европа, а, главное, Штаты
Превратили все в жизни в монету.
Экологию, климат и почву
Потребленья накрыло цунами:
И природа, и социум – в клочья,
Все сожжёт ненасытное пламя.
Только полная ценностей смена
Отдалит неизбежную пропасть.
Чтобы выйти у дряни из плена,
Изживать надо подлую робость.
