Это было в провинции, в страшной глуши.
Я имел для души
Дантистку с телом белее известки и мела,
А для тела —
Модистку с удивительно нежной душой.
Десять лет пролетело.
Теперь я большой:
Так мне горько и стыдно
И жестоко обидно:
Ах, зачем прозевал я в дантистке
Прекрасное тело,
А в модистке
Удивительно нежную душу!
Так всегда:
Десять лет надо скучно прожить,
Чтоб понять иногда,
Что водой можно жажду свою утолить,
А прекрасные розы — для носа.
О, я продал бы книги свои и жилет
(Весною они не нужны)
И под свежим дыханьем весны
Купил бы билет
И поехал в провинцию, в страшную глушь:
Но, увы!
Ехидный рассудок уверенно каркает: Чушь!
Не спеши —
У дантистки твоей,
У модистки твоей
Нет ни тела уже, ни души.
На дне океана скучает русалка.
Забыты на время и мяч, и скакалка,
Цветные ракушки, морские зверушки:
Коньки, окуньки и другие игрушки.
Мечтает русалка о солнечных странах
И мёрзнет русалка на дне океана.
Попасть на Канары, на Кипр, на Карибы
Хотят даже самые глупые рыбы,
Русалка, конечно, намного умнее:
Считать до пяти без ошибок умеет
И буквы в словах различает прекрасно,
Лишь было б написано чётко и ясно.
Но ей не отправиться в тёплые воды:
Русалке ещё не исполнилось года.
Малютка-русалка ходить не умеет,
А плавает – только у папы на шее.
А папа не может на Кипр и Багамы –
Его не пускает русалкина мама…
