Как птицы, скачут и бегут, как мыши,
Сухие листья кленов и берёз,
С ветвей срываясь, устилают крыши,
Пока их ветер дальше не унёс.
Осенний сад не помнит, увядая,
Что в огненной листве погребена
Такая звонкая, такая молодая,
Ещё совсем недавняя весна,
Что эти листья — летняя прохлада,
Струившая зеленоватый свет…
Как хорошо, что у деревьев сада
О прошлых днях воспоминанья нет.
Княгини Трубецкой зарыто тѣло въ землю,
Пришли минуты кь ней послѣдняго часа,
Уже летитъ ея душа подъ небеса,
Домъ стонетъ, я стѣня участіе пріемлю.
Гласять ея друзья: разстались мы съ тобой:
Но всѣмъ сіи пути предписаны судьбой:
Предписаны они; но всѣмъ они ужасны;
Однако токи слезъ о мертвыхъ намъ напрасны:
Напрасны; но душа неволѣй токъ ліетъ.
Весь домъ умершія тоскуя вопіетъ:
О обща наша мать! Ужъ нѣтъ тебя, ужъ нѣтъ.
Чтожь дѣлать? Вить ни кто пути сего не м…тъ,
Родится, поживетъ и свѣтъ онъ сей покинетъ.
Чтожъ дѣлать, коль не льзя сего перемѣнить?
А есть ли не дерзнемъ мы Бога симь винить;
Такъ онъ надеждой намъ слезь токъ велитъ отерти;
А мы надѣемся имѣть животъ по смерти.
Но какъ? О боже мой! Уходитъ то отъ думъ:
Душа надѣется; но весь мятется умъ.
Безмѣрно видъ такой ко представленью труденъ;
Но Богъ и всемогущъ и щедръ и правосуденъ:
И можемъ ли о немь мы ето говорить:
Богъ создаль насъ, во прахъ созданье претворить?
Нѣтъ, мы сотворены творца благодарить.
