В траве — тишина,
Тишина
В траве — тишина,
в камыше — тишина,
в лесу — тишина.
Так тихо,
что стыдно глаза распахнуть
и на землю ступить.
Так тихо, что страшно.
Так тихо, что ноет спина.
Так тихо, что слово любое сказать —
все равно что убить.
Визжащий, орущий, разболтанный мир
заболел тишиной.
Лежит он —
спеленут крест-накрест
ее покрывалом тугим.
Так тихо, как будто все птицы
покинули землю,
одна за одной.
Как будто все люди оставили землю
один за другим.
Как будто земля превратилась
в беззвучный музей тишины.
Так тихо, что музыку надо, как чье-то лицо,
вспоминать,
Так тихо, что даже тишайшие мысли
далёко слышны.
Так тихо, что хочется заново
жизнь начинать.
Так тихо…
Всегда — встречая, провожая —
и ты был прав, и я права.
А возле нас жила чужая,
на все способная молва.
Бывало так: беда случалась.
Работа вдруг не получалась.
Молва всегда бывала там —
самозабвенно возмущалась
и шла за нами по пятам.
Бывало горько. Я молчала.
Молва вздыхала и ворчала
вокруг молчанья моего:
«Она глупа — она прощает…»
«Она умна — не замечает…»
Я все на свете замечала
и не прощала ничего.
А мы все вместе! Век ли, миг ли,
или пятнадцать лет подряд!
— Что ж, им легко — они привыкли! —
о нас с тобою говорят.
А мы молчим и знаем оба —
какого стоило труда,
чтобы вот так:
любовь до гроба,
а не привычка навсегда.
