За стенкой дальней
играют
гаммы…
Они
недавно
звучали в Каннах.
Они упорны,
они бесстрастны.
В них столько
пота,
что даже страшно.
Об этой странности,
как об открытии,
твердили
разное
в газетах
критики.
Статьи подробные
понаписали…
Билеты
проданы
в концертном зале.
Сегодня вечером
весны
прибавится…
Рояль
доверчиво
вздохнет под пальцами.
И –
откровением
за откровенность –
в прикосновении
родится
вечность…
А в зале сядут
ребята
дельные
пятидесятых
годов
рождения…
Внимают
нехотя,
глядят загадочно.
Им очень
некогда
волынить
с гаммами!
Земля заходится.
Она –
рискова.
Чего-то хочется
совсем другого!
Но так,
чтоб сразу
в разливах
меди
с начальной фразы
пришло
бессмертье!
Земля взлохмачена.
Пыль
под ногами…
Всё тонет в мрачном равнодушье,
Размешанном с жестокосердьем.
И чтоб убить живые пуши,
Как много тратится усердия.
Внести спешит тут каждый лепту,
Чтоб побольней да и погорше, –
С размаху в спину другу лепим
И подлость раздаем пригоршней.
Кто пожалел кого, тот – шизик,
А кто помог – потерян вовсе.
Других мы, обесценив жизни,
Своей продленья в счастье просим.
Несём собою хамство, низость
Мы, упиваясь счастьем ложным…
Любовью называя близость,
Побед дешёвых числа множим.
Но есть добро! Ростком зелёным
Оно стремится к солнцу, свету!
И в мир, добром лишь сотворенный,
Оно несет мою планету!
