Над колыбелькою склонясь,
Земная женщина поет:
«Не знаю я, кто твой отец,
В какой сторонке он живет…»
Вдруг встал в дверях на склоне дня
Страны неведомой жилец:
«Не бойся, милая, меня,
Я сына твоего отец.
Я человек лишь на земле,
Я дивный зверь среди зыбей,
И не доплыть на корабле
До берегов страны моей».
Большой кошель ей подает,
В нем звонко золото звенит,
«Возьми все золото, мой свет,
Малютку сына мне верни…
В погожий, ясный, летний день
Я заберу его с собой,
И научу в волнах нырять,
И пенный побеждать прибой…
Ты ж выйдешь замуж за стрелка,
И меткий будет он стрелок
От первой пули в тот же час
Погибну я и мой сынок…»
Тринадцать лет. Кино в Рязани,
Тапер с жестокою душой,
И на заштопанном экране
Страданья женщины чужой;
Погоня в Западной пустыне,
Калифорнийская гроза,
И погибавшей героини
Невероятные глаза.
Но в детстве можно всё на свете,
И за двугривенный в кино
Я мог, как могут только дети,
Из зала прыгнуть в полотно.
Убить врага из пистолета,
Догнать, спасти, прижать к груди.
И счастье было рядом где-то,
Там за экраном, впереди.
Когда теперь я в темном зале
Увижу вдруг твои глаза,
В которых тайные печали
Не выдаст женская слеза,
Как я хочу придумать средство,
Чтоб счастье было впереди,
Чтоб хоть на час вернуться в детство,
Догнать, спасти, прижать к груди…
