В хрустальном омуте какая крутизна!
За нас сиенские предстательствуют горы,
И сумасшедших скал колючие соборы
Повисли в воздухе, где шерсть и тишина.
С висячей лестницы пророков и царей
Спускается орган, Святого Духа крепость,
Овчарок бодрый лай и добрая свирепость,
Овчины пастухов и посохи судей.
Вот неподвижная земля, и вместе с ней
Я христианства пью холодный горный воздух,
Крутое «Верую» и псалмопевца роздых,
Ключи и рубища апостольских церквей.
Какая линия могла бы передать
Хрусталь высоких нот в эфире укреплённом,
И с христианских гор в пространстве изумлённом,
Как Палестрины песнь, нисходит благодать.
До дырочки и обратно.
Первый засвет: страшно.
Второй засвет: стыдно.
Перед третьим покурить возле шконки и
выслушать все речи безжалостно-доброго.
Третий засвет: маразматическая неспешность
обрила женскую головку.
2. Обратно.
Теперь обратно: и хорошо,
а что плохого от пожара в аттракторе.
Святых до окурков у подъезда.
Анатомия изучает ушиб всей бабушки.
Меняю душок на погоны полковника.
3. Думать.
Думать на фундаменте:
есть раков, запивая пивом, а если быть точным,
то наоборот.
В понедельник расстрел и маслёнки брачующимся.
Вот
натива мочканул Юпитер.
Какая лепая: смерть: спасла от ожирения,
хотя Юдашкин не в тренде, от дырочки.
