Пою, когда гортань сыра, душа — суха,
И в меру влажен взор, и не хитрит сознанье:
Здорово ли вино? Здоровы ли меха?
Здорово ли в крови Колхиды колыханье?
И грудь стесняется, без языка — тиха:
Уже я не пою — поет мое дыханье,
И в горных ножнах слух, и голова глуха…
Песнь бескорыстная — сама себе хвала:
Утеха для друзей и для врагов — смола.
Песнь одноглазая, растущая из мха,-
Одноголосый дар охотничьего быта,-
Которую поют верхом и на верхах,
Держа дыханье вольно и открыто,
Заботясь лишь о том, чтоб честно и сердито
На свадьбу молодых доставить без греха…
Я устал огрызаться по-волчьи,
Кислотою въедаться в металл,
Я от ненависти, от желчи,
Я от челюстей сжатых устал.
Засмеяться, запеть хорошо бы,
Примирённо уснуть к десяти.
Только пойло из тягостной злобы
Мне от губ своих не отвести.
Я ночую и днюю с бедою,
Сушит глотку проклятый настой;
Кто нагнётся с живою водою
Над убитой моей добротой?
Говорят, есть песчаная отмель,
Взрывы сосен и в море огни…
То, что молот бессмысленный отнял,
Отдадут мне, быть может, они?
Говорят, есть луга и ущелья,
И леса, и роса, и жнивьё –
Может, в этом моё возвращенье,
Воскресенье, спасенье моё?
Может, так под овации лютен
Решено на Высоком Суде:
От людей! Чтобы заново – к людям.
От себя! Чтобы снова – к себе!
