Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
из к/ф «Про Красную Шапочку»
Помню я светлую речку,
Помню нетронутый лес.
Ходит, бывало, овечка —
Никто овечку не ест.
Травка, цветы-незабудки,
Мама печёт пирожки:
— Кушай, мой мальчик,
Пока твои зубки,
Пока твои зубки,
Зубки, зубки, зубки …
Не превратились в клыки!
А я не знал и не помнил,
Что значит «зуб», а что «клык».
Правда, потом я понял,
А уж потом-то привык.
Но тёмною ночью спросонок
Слышу я даже теперь:
— Милый мой мальчик,
Пока ты волчонок,
Пока ты волчонок,
Волчонок, волчонок, волчонок…
Ты не совсем ещё зверь.
Травка, цветы-незабудки,
Мама печёт пирожки:
— Кушай, мой мальчик,
Пока твои зубки,
Пока твои зубки,
Зубки, зубки, зубки…
