Долго не сдавалась Любушка-соседка,
Наконец шепнула: «Есть в саду беседка,
Как темнее станет — понимаешь ты? ..»
Ждал я, исстрадался, ночки-темноты!
Кровь-то молодая: закипит — не шутка!
Да взглянул на небо — и поверить жутко!
Небо обложилось тучами кругом…
Полил дождь ручьями — прокатился гром!
Брови я нахмурил и пошел угрюмый —
«Свидеться сегодня лучше и не думай!
Люба белоручка, Любушка пуглива,
В бурю за ворота выбежать ей в диво;
Правда, не была бы буря ей страшна,
Если б… да настолько любит ли она?..»
Без надежды, скучен прихожу в беседку,
Прихожу и вижу — Любушку-соседку!
Промочила ножки и хоть выжми шубку…
Было мне заботы обсушить голубку!
Да зато с той ночи я бровей не хмурю
Только усмехаюсь, как заслышу бурю…
Ты послушай, братишка,
Легенду одну.
Про Великий десант,
Про Большую войну.
Было двести друзей
У отца твоего.
А из них не осталось
Почти никого.
Были — ночь штормовая
И двести ребят.
Были — рёв дальнобойных
И разрывы гранат.
Были лютые ветры
И крики во мгле,
Двадцать два километра
По Малой земле.
Двадцать два километра
В тылу у врага,
Только волны кровавые
Бьют в берега.
Только смерть и металл,
Только кровь и песок,
Только потом просоленный
Хлеба кусок.
Сотня вымпелов с ходу
Врывается в порт.
Парни в чёрную воду
Шагают за борт.
Только залпов раскаты,
Да крики «ура!»,
Да хрипят на закате
Мои катера.
