Нимфы, плачьте! Нет Орфея!..
Ветр унылый, тихо вея,
Нам вещает: «Нет его!»
Ярость фурий исступленных,
Гнусной страстью воспаленных,
Прекратила жизнь того,
Кто пленял своей игрою
Кровожаждущих зверей,
Гармонической струною
Трогал сердце лютых грей
И для нежной Эвридики
В Тартар мрачный нисходил.
Ах, стенайте! – берег дикий
Прах его в себя вместил.
Сиротеющая лира
От дыхания зефира
Звук печальный издает:
«Нет певца! Орфея нет!»
Эхо повторяет: нет!
Над могилою священной,
Мягким дерном покровенной,
Филомела слезы льет.
Как много слез, какое горе
В запасе на сердечном дне!
Так ужасы таятся в море,
В его пучинной глубине.
При ясном дне и сердце ясно,
И море чисто, как стекло:
Все так приветно-безопасно,
Все так улыбчиво-светло.
Но свежий ветер ли повеет,
И молча туча набежит, —
Вдруг море смутно потемнеет
И под испугом задрожит.
Вступает в бой волна с волною,
Как зверь щетинится волна,
И море, взрытое грозою,
Готово выскочить со дна.
И сердцу не безвестны бури:
Волна и сердца глубока,
И в нем есть блеск своей лазури,
И в нем свои есть облака.
Когда нечаянно обложат
Они сердечный небосклон
И чувства смутные встревожат
Затишье сердца светлый сон, —
Подобно морю под волнами,
Когда их буря бороздит,
Зальется сердце в нас слезами
И тяжкой скорбью загудит.
