Корней Иванович Чуковский, вот,
Попал я к босоногим дикарям,
Кормлю собой их я и повар сам —
Увы, наверно выйдет стих урод.
Корней, меня срамите Вы. Иона
Верней нашел приют, средь рыбья лона!
А я, увы, к Чуковскому попав,
Добыча я Чуковского забав.
Ведь кит, усложнивши пищеваренье,
Желудок к твоему не приравнял,
И, верно, им совсем не управлял,
Но ты велик: какое несваренье
Тебя сомнет?! Иона будет труп,
Но, кажется, попал тебе, Чуковский,
На зуб, на твой огромный, страшный зуб,
Я — не Иона — я же не таковский.
Была душа моя светла
Той теплотою человечьей,
С какою глупая ветла
Хватает путника за плечи!
С какой приземистая рожь
Отвешивает всем поклоны…
С чего же, милый друг, с чего ж
Под бровью огонёк зелёный?..
Иль за плечами добрый дух
Сложил лазоревые крылья?..
Уж не с того ли, верный друг,
Порою зол, порой уныл я?
Ах, знаю я, что злоба — ложь,
И нету тяжелее муки
Познать, что чаще прячут нож,
Когда на сердце держат руки!
Что часто и друзья мои
В признанья, связанные с дрожью,
Мешают тайный яд змеи,
Что на друзей и сам похож я?
О, эта золотая дрожь
И взгляд, с участьем обронённый,
С каким отвешивает рожь
И под серпом земле поклоны!
Тяжка людская коловерть!
И всё ж, смирясь душою сирой,
В ней надо встретить даже смерть
Как нежное лобзанье миру!
