Вернулся б джигит, да дорога кружит,
Дорога б открылась, да горы встают.
Не горы — преграда, а орды врага,
Несметные орды пройти не дают.
На камень встает он и точит свой меч,
Пасется оседланный конь на лугу,
И ржет, и как будто зовет седока
Отмстить, отплатить, не остаться в долгу.
— Джигит, торопись, скоро солнце зайдет,
Туманом покроется луг голубой,
Тогда заблудиться недолго в лесу,
Тогда и пути не найти нам с тобой.
— Не бойся, мой конь, неизвестен мне страх,
Ночь — верный помощник — бежит по кустам,
И враг не узнает, что гонимся мы
В глубокую темень за ним по пятам.
Скакун мой, недаром в туманной дали
Тоскливая песня любимой слышна:
К родному порогу победным путем
На ранней заре приведет нас она.
Двум идолам, бок о бок ждущим чуда,
Жене и мужу, хорошо ли, худо,
Но, радостью и горечью всего,
Дано в разлуке духом ирреальным,
На близком расстояньи или дальнем,
Знать, чем живет родное существо.
Сильней всего двух идолов наитье,
Невидимые между ними нити
Чувствительней Эоловой струны.
И если кто неверный вздох обронит,
Струна как передатчик двусторонний,
Прорвется сквозь мучительные сны.
На море, на земле и в небо голубое
Глядит всегда души окошко слуховое,
И этим все навек предрешено.
Пусть грех забыт. И нынче до греха ли?
А жизни нет как нет, и сладится едва ли,
Хоть жить и умереть им рядом суждено.
