О, не скрывай! Ты плакала об нем —
И я его люблю; он заслужил
Твою слезу, и если б был врагом
Моим, то я б с тех пор его любил.
И я бы мог быть счастлив; но зачем
Искать условий счастия в былом!-
Нет! я доволен должен быть и тем,
Что зрел, как ты жалела о другом!
На кромке боя, на краю огня,
в сыром чаду земляночного быта,
поглядывали люди на меня
доверчиво, охотно и открыто.
Мне уступалось место за столом,
мне отдавалась лучшая посуда,
мне говорили братским языком:
— садись поближе, милый гость оттуда.
И вглядываясь в ясные черты,
теплом неубывающим согрета,
я всё искала, всё ждала ответа:
откуда столько щедрой доброты,
откуда столько ласки и привета?
Но в ласковом гостеприимстве том
не укрывалось никакого чуда.
Там, за спиной, остались мир и дом.
Меня любили, — я пришла оттуда.
Когда живешь к лицу с войной
и под огнем хлопочешь у орудий,
ты веришь, что остались за спиной
достойные твоей защиты люди.
И эту веру человек хранит,
как собственную жизнь оберегая,
что только за достойных он стоит
перед врагами на переднем крае.
И средь вот этих золотых людей,
от их рукопожатий и улыбок,
мне стало стыдно многих мелких дней,
моих уступок и моих ошибок.
В металле, что спокойною рукой
сжимает воин, строг и озабочен,
моих детей веселость и покой,
порядок на столе моем рабочем.
Живые люди заслонили нас,
стеною встали на переднем крае,
про собственное счастье забывая.
Об этом нужно помнить каждый час.
Не может быть ни лжи, ни суеты.
Открыты цели, выверены сроки.
Мой милый друг, когда получишь ты
моей рукой написанные строки,
подумай: наша горькая любовь
должна быть человечней и суровей.
Ведь за нее течет родная кровь.
Так будем же достойны этой крови.
