Пускай толпа клеймит презреньем
Наш неразгаданный союз,
Пускай людским предубежденьем
Ты лишена семейных уз.
Но перед идолами света
Не гну колени я мои;
Как ты, не знаю в нем предмета
Ни сильной злобы, ни любви.
Как ты, кружусь в веселье шумном,
Не отличая никого:
Делюся с умным и безумным,
Живу для сердца своего.
Земного счастья мы не ценим,
Людей привыкли мы ценить;
Себе мы оба не изменим,
А нам не могут изменить.
В толпе друг друга мы узнали,
Сошлись и разойдемся вновь.
Была без радостей любовь,
Разлука будет без печали.
День в моём селе зелёном
начинается вот так:
соловьями —
для влюблённых,
петухом —
для работяг.
Бросит солнце в ноги бору
золотые пятаки,
и тогда на всех заборах
вдруг как вспыхнут петухи.
Это утро.
Это лето.
Кукарекающий край.
Петухи такого цвета —
хоть пожарных вызывай.
Сердцу вольно,
глазу больно,
а взгляни из-под ресниц:
словно бродит по Заборью
стая утренних жар-птиц,
Я машины объезжаю,
поезда и корабли,
уезжаю, улетаю,
отрываясь от земли.
Но любой чудак заметит,
только глянет мне в глаза:
ничего мне не заменит
те живые голоса,
что во мне засели крепко —
не уйди,
не отвернись, —
горловой соловий трепет,
петушиный оптимизм.
День в моей стране зелёной
начинается вот так:
соловьями —
для влюблённых,
петухом —
для работяг.
