Ты этого хотел. — Так. — Аллилуйя.
Я руку, бьющую меня, целую.
В грудь оттолкнувшую — к груди тяну,
Чтоб, удивясь, прослушал — тишину.
И чтоб потом, с улыбкой равнодушной:
— Мое дитя становится послушным!
Не первый день, а многие века
Уже тяну тебя к груди, рука
Монашеская — хладная до жара! —
Рука — о Элоиза! — Абеляра.
В гром кафедральный — дабы насмерть бить! —
Ты, белой молнией взлетевший бич!
19 мая, Канун Вознесения
Год написания: 1920
Страшнее черной тучи – только сны
О черной комнате…
Ползет неспешно, низко…
Дохнуло снегом с тиною так близко,
Как будто в тучу мы заключены.
Сад трепетал: спаси и сохрани…
Пролейся, но – дождем простоволосым!
Как раны свежие, пылают розы,
В метельном вихре сгинут и они.
Высокой нотой в этот мрачный час
Вдруг соловей кольнул
Подбрюшье тучи
И там еще проворно повернул
Свою отмычку – музыкальный ключик,
И из прорехи ринулся на нас
Поток отборных крупных белых градин!
Лед резал листья, ветки сокрушал,
Капустниц глупых крылышек лишал
И розы алые – по мураве разгладил.
Зачем ты высунулся, соловей?
Не чуя времени, не зная места…
Шипы на стебле – вот тебе невеста,
Ну, что теперь ты запоешь о ней?
…День разгорался – туча отошла.
Град таял, возвращая саду краски.
Он пел, как мог – обычный, не из сказки,
А я лечила розы, как могла.
