Глыбами — лбу
Лавры похвал.
«Петь не могу!»
— «Будешь!»- «Пропал,
(На толокно
Переводи!)
Как молоко —
Звук из груди.
Пусто. Суха.
В полную веснь —
Чувство с..а».
— «Старая песнь!
Брось, не морочь!»
«Лучше мне впредь —
Камень толочь!»
— «Тут-то и петь!»
«Что я, снегирь,
Чтоб день-деньской
Петь?»
— «Не моги,
Пташка, а пой!
На зло врагу!»
«Коли двух строк
Свесть не могу?»
— «Кто когда — мог?!»
«Пытка!» — «Терпи!»
«Скошенный луг —
Глотка!» — «Хрипи:
Тоже ведь — звук!»
«Львов, а не жен
Дело». — «Детей:
Распотрошен —
Пел же — Орфей!»
«Так и в гробу?»
— «И под доской».
«Петь не могу!»
— «Это воспой!»
Над красною Москвою белые кони звезд.
Я крался с тоскою в беглые полдни верст.
И пруд начинался запруженный в травах и птичках.
И блуд зачинался за пузом лукавых опричников.
И пахло телятами, Божьими фресками, жатвой.
Кабак удивлял своей прозою – трезвой и сжатой.
И пенились бабы, их били молочные слезы,
как будто и вправду кормили их грудью березы.
Вставайте, Слова, – золотые мои батраки.
Застыла трава и безумны молитвы реки.
Сегодня спускаюсь как в погреб, где винные бочки,
в хмельные твои, сумасшедшие, дивные очи.
Сегодня хочу за цыганскими песнями
на вечность забыться, и только вот разве
на клюкве губы ощущать твою Персию,
в которую верил и Дьявол и Разин!!!
