Коли милым назову — не соскучишься.
Превеликою слыву — поцелуйщицей.
Коль по улице плыву — бабы морщатся:
Плясовницею слыву, да притворщицей.
А немилый кто взойдет, да придвинется —
Подивится весь народ — что за схимница.
Филин ухнет — черный кот ощетинится,
Будешь помнить целый год — чернокнижницу.
Хорошо, коль из ружья метко целятся,
Хорошо, коли братья верно делятся,
Коли сокол в мужья метит — девице…
Плясовница только я, да свирельница.
Коль похожа на жену — где повойник мой?
Коль похожа на вдову — где покойник мой?
Коли суженого жду — где бессонница?
Царь-Девицею живу, беззаконницей!
Однажды доктор Фрейд читал доклад.
Профессор Павлов слушал, сидя в зале.
Слова о бессознательном звучали,
про эго, суперэго, пубертат.
Иван Петрович крякнул: “Вот так вот!
Ну, либидо, Эдип, Танатос, Эрос…
На первый взгляд — нелепица, химера-с,
а как подумать — за душу берет”.
И, разлохматив бороду свою,
он лектора одобрил: “Ишь- де, венец!”
А Фрейд как вспыхнет: “Я не иждивенец!
Я труженик! Я содержу семью!”
“Я так и думал, — Павлов произнес, —
но передумал. Ранее ослышкам
я придавал значение не слишком,
теперь же интерес весьма возрос.
Я понял, одолев за шагом шаг
путь вашего мыслительного рейда:
ослышка — не какой-нибудь пустяк,
и уж во всяком случае — у Фрейда”.
