Два ангела, два белых брата,
На белых вспененных конях!
Горят серебряные латы
На всех моих грядущих днях.
И оттого, что вы крылаты —
Я с жадностью целую прах.
Где стройный благовест негромкий,
Бредущие через поля
Купец с лотком, слепец с котомкой…
— Дымят, пылая и гремя,
Под конским топотом — обломки
Китай-города и Кремля!
Два всадника! Две белых славы!
В безумном цирковом кругу
Я вас узнала. — Ты, курчавый,
Архангелом вопишь в трубу.
Ты — над Московскою Державой
Вздымаешь радугу-дугу.
Дикарь пещер палеолита
не мог представить современный город,
автобус или телевизор…
Так я
представить не могу,
что будет через тыщу лет,
но верю —
проснётся ночью человек
и станет у окна, на звёзды глядя,
тоскуя, как дикарь палеолита
по девушке из кварцевой пещеры,
из-за которой
он убил бизона…
И создал звуки «Аппассионаты»…
Чуть не сгорел
возле чужого солнца…
Эпоха дисциплины чувств:
достаточно подумать —
и загорится свет,
заплачет музыка других галактик.
А человека
древней силой тянет
по сложным, неизученным законам
к земной,
бездонноглазой,
безответной…
Друзья девятый год несутся к Лире
со скоростью,
что уплотняет время.
Стоит влюблённый,
глядя в будничное небо,
и вспоминает кадры уникальных фильмов,
где древние
в подобном состоянье
выкуривали пачку «Беломора».
