А всему предпочла
Нежный воздух садовый.
В монастырском саду,
Где монашки и вдовы,
— И монашка, и мать —
В добровольной опале,
Познаю благодать
Тишины и печали.
Благодать ремесла,
Прелесть твердой основы
— Посему предпочла
Нежный воздух садовый.
В неизвестном году
Ляжет строго и прямо
В монастырском саду —
Многих рыцарей — Дама,
Что казне короля
И глазам Казановы —
Что всему предпочла
Нежный воздух садовый!
Сейчас на дворе уже новый век
И даже представить трудно,
Что кроме «Варяга» был еще «Грек»,
Тоже нехилое судно.
Ника над ним не простерла крыл,
О нем не сложено песен.
Славою «Грек» себя не покрыл,
Сюжет его жизни пресен.
Он мог тот сюжет подсолить слегка,
Но рассудил иначе,
Поскольку валять не любил дурака,
А быть в дураках тем паче.
Увидев «Варяга» в огне и дыму,
Подумал: «оно мне надо?»
И показал японцу корму,
Оставив с носом микадо.
Башню ему в тот день не снесло,
Взвесив все «pro» и «contra»,
Потерь боевых он снизил число,
А это важнее понта.
Верх левантийская сметка взяла
В нем над варяжской блажью,
Выбрав «была» из «была — не была»,
Он жизнь продлил экипажу.
…Служили два друга в одном полку,
В эскадре, если точнее,
Один всегда был малость ку-ку,
Другой – куда как умнее.
В итоге один слегка почудил
И воду набрал в отсеки,
А другой еще до-о-лго и нудно ходил
Из тех же варяг в те же греки.
