А. Н. Ивановой
Весь день звучали сверху струны
И гуды стерегущих птиц.
А после ночь писала руны,
И взмахи световых ресниц
Чертили небо. От окрестных
Полей поднялся мрак и лёг.
Тогда в ущельях улиц тесных
Заголосил тревожный рог…
И было видно: осветленный
Сияньем бледного венца,
Как ствол дорической колонны,
Висел в созвездии Тельца
Корабль. С земли взвивались змеи,
Высоко бил фонтан комет
И гас средь звезд Кассиопеи.
Внизу несомый малый свет
Строений колыхал громады;
Но взрывов гул и ядр поток
Ни звездной тиши, ни прохлады
Весенней — превозмочь не мог.
Такая красавица прихоть любую
Могла повелеть, как закон непреклонный.
Хотелось ей розу иметь голубую!
Пускай похлопочет садовник влюбленный!..
Но роз голубых на земле не бывает.
Садовник работал умело и споро.
Да слишком стремительно век убывает,
А трудное дело дается не скоро!
С тоскою взирая, как старая дама
Проходит по саду — взглянуть на куртину,
Садовник до гроба трудился упрямо
И муку свою заповедовал сыну…
А сын завещал эту тяготу внуку,
И внук лишь изведал ту гордость большую,
Когда, наконец, в свою дряхлую руку
Дрожащую розу он взял голубую.
Мы в жизни мечте своей верить могли бы—
Когда б за нее не вступались потомки?
Теперь эта роза цветет на могиле
Далекой, неведомой мне незнакомки…
