«В насмешливые, дерзостные речи
отныне облачусь я, как в доспехи,
и со вселенским злом, при первой встрече,
сойдусь в бою, уверенный в успехе.
Враги ко мне приблизятся, но разве
хотя бы взглядом их я удостою? —
им ни к одной не прикоснуться язве:
как сталью, защищен я клеветою».
Увы, «доспехи» не смогли спасти
Монаи Емельяна от бессилия:
бессмысленно растратив жизнь, в Сицилии,
оп умер, не дожив до тридцати.
На северной форелевой реке
Живете вы в березовом коттэдже.
Как Богомать великого Корреджи,
Вы благостны. В сребристом парике
Стряхает пыль с рельефов гобелена
Дворецкий ваш. Вы грезите, Мадлена,
Со страусовым веером в руке.
Ваш хрупкий сын одиннадцати лет
Пьет молоко на мраморной террасе;
Он в землянике нос себе раскрасил;
Как пошло вам! Вы кутаетесь в плэд
И, с отвращеньем, хмуря чернобровье,
Раздражена, теряя хладнокровье,
Вдруг видите брильянтовый браслет,
Как бракоцепь, повиснувший на кисти
Своей руки: вам скоро… много лет,
Вы замужем, вы мать… Вся радость — в прошлом,
И будущее кажется вам пошлым…
Чего же ждать? Но морфий — или выстрел?..
Спасение — в безумьи! Загорись,
Люби меня, дающего былое,
Жена и мать! Коли себя иглою,
Проснись любить! Смелее в свой каприз!
Безгрешен грех — пожатие руки
Тому, кто даст и молодость, и негу…
Мои следы к тебе одной по снегу
На берега форелевой реки!
