Когда листы, поблекнув, облетели
И сном зимы забылось все в лесу,
Одни лишь вы, задумчивые ели,
Храните прежнюю красу.
И словно шепчете вы с тихой грустью:
«Спи, темный лес! Уснуло все кругом;
Струи ручьев, в живом стремленье к устью,
Застыли, скованные льдом;
Мороз дохнул; метель спугнула стаю
Жильцов твоих осиротелых гнезд,
И песнь ее к иному рвется краю,
Где ярче блеск полночных звезд;
Охваченный дремотой непробудной,
Ты изнемог под саваном зимы…
Нам не вздремнуть: одеждой изумрудной
Всегда равно пленяем мы.
Но минут дни, и сон стряхнувши зимний,
Ты зацветешь, взломают лед ручьи,
И прилетят под кров гостеприимный
Певцы крылатые твои.
Пускай тогда ты юною красою
Затмишь, о, лес, печальный наш наряд:
Твоих ветвей объятья нас от зною
Листвой душистой защитят».
Средь седых
И старящих,
Сводящих с ума,
И моя,
Товарищи,
Тащится зима.
Постучится палочкой,
Сядет у стола:
«Ну-с, Иосиф Павлович,
Вот и я
Пришла…»
Я склонюсь,
Задумавшись,
А вокруг, звеня,
Девушки
И юноши
Окружат меня.
Не кряхтя,
Не ахая,
Не зная забот,
А играя сахаром
Молодых зубов!..
Но, шапчонку комкая,
Старый гражданин,
Я перед потомками
Не склоню седин.
Бьет
В кремлевском знамени
Алая струя.
Это — кровь!
И в пламени
Капля есть
Моя…
Средь седых
И старящих,
Сводящих с ума,
И моя,
Товарищи,
Тащится зима.
Постучится палочкой,
Сядет у стола:
«Ну-с, Иосиф Павлович,
Вот и я
Пришла…»