Я коснулся душ чужих,
Точно струн, но струн моих.
Я в них чутко всколыхнул
Тихий звон, забытый гул.
Все обычное прогнал,
Легким стоном простонал,
Бросил с неба им цветы,
Вызвал радугу мечты.
И по облачным путям,
Светлым преданный страстям,
Сочетаньем звучных строк
За собою их увлек.
Трепетаньем звонких крыл
Отуманил, опьянил,
По обрывам их помчал,
Забаюкал, закачал.
Выше, выше, все за мной,
Насладитесь вышиной,
Попадитесь в сеть мою,
Я пою, пою, пою.
А камни с шуршаньем ложатся в песок,
А камни, хрипя, расстаются с прибоем.
Вот так же и мы расстаемся с судьбою.
Нам каждое утро, как пуля в висок,
И день протяженностью в лагерный срок,
Когда и к словам о любви равнодушен,
Когда словно окрик в ночи одинок,
Как будто убитых забытые души, —
Тогда и вина не спасает глоток.
А камни с шуршаньем ложатся в песок,
А камни о берег неистово бьются —
Так рвутся стихи, так себе признаются,
Что судоргой строк не достигнут итог.
А камни с шуршаньем ложатся в песок.
Так с болью срывают гитарные струны,
Так разом бросают все то, что берег,
И в путь отбывают, как падают с ног,
Поднявшись по трапу, как будто по трупам.
А камни навеки ложатся в песок,
В себе сохраняя дыханье прибоя —
Так мы сохраняем еще за душою
Шуршание слов и сумятицу строк…
Но зыбок песок, словно памяти срок.
