Среди могил неясный шепот,
Неясный шепот ветерка.
Печальный вздох, тоскливый ропот,
Тоскливый ропот ивняка.
Среди могил блуждают тени
Усопших дедов и отцов,
И на церковные ступени
Восходят тени мертвецов.
И в дверь церковную стучатся,
Они стучатся до зари,
Пока вдали не загорятся
На бледном небе янтари.
Тогда, поняв, что жизнь минутна,
Что безуспешна их борьба,
Рыдая горестно и смутно,
Они идут в свои гроба.
Вот почему наутро блещут
Цветы над темною плитой:
В них слезы горькие трепещут
О жизни — жизни прожитой.
Тоскуя по древне-забытому краю,
Где петли блужданий моих пролегли,
Я долго по Атласу Мира гадаю,
По стёртым чертам терпеливой земли.
В названиях рек, городов, плоскогорий
Невнятные отзвуки тайны ловлю —
Ту древнюю тайну блаженства и горя,
Что знал, но не знаю, – забыл, но люблю.
Но дремлют блаженные архипелаги,
И заросли кроют истоки времен,
Руины империй в бушующей влаге
Вкушают никем не тревожимый сон.
И только порой нарастает – не слово,
Но странный, знакомый, возлюбленный звук:
Как будто из смутных туманов былого
Ко мне простираются тысячи рук —
Счастливых, как молодость, гордых, как лавры,
Трепещущих, как рождаемый стих…
Я вспомнил, я знаю. Так били в литавры
На каждой заре у ворот городских.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
