Солнышко уж встало
И глядит в окно;
Уж щебечут птички
За окном давно.
Вышли дети, — травка
От росы мокра
И на ней сияют
Капли серебра.
Темный сад лучами
Солнышка облит;
От дерев рядами
Тень в пруде лежит.
На дорожках сыро,
В воздухе легко, —
И кричит дергачик
Где-то далеко.
От зноя эпох надвигающихся
Мне радостный ветер пахнул:
Он был — как гонец задыхающийся,
Как празднеств ликующий гул,
Как ропоты толп миллионных,
Как отсвет зари на колоннах…
И слышу твои алтари я,
Грядущая Александрия!
Наречий ручьи перемешивающиеся
Для будущего языка;
Знамена и вымпелы свешивающиеся
И куполы сквозь облака…
Прорвитесь, надежды, прорвитесь
За эру держав и правительств
К единству их — и завершенью,
К их первому преображенью!
Меж грузной Харибдой — тиранствованием —
И Сциллой — последней войной —
Прошло человечество, странствованием
Излучистым, к вере иной…
Дух поздний, и пышный, и хрупкий:
Смешенье в чеканенном кубке
Вина и отстоянных зелий, —
Всех ядов, и соков, и хмелей.
Сиротство рассудка, улавливающего
Протонов разбег вихревой;
Расчетливой мыслью натравливающего
Строй микрогалактик — на строй;
И — первое проникновенье
По легким следам откровенья
Уверенной аппаратуры
В другие слои брамфатуры.
Считаю цветы рассыпаемые
Щедрот, и красот, и богатств.
Иду сквозь дворцы, озаряемые
Для действ и молящихся братств;
И чую сквозь блеск изобилья
Могущественное усилье:
Стать подлинной чашею света
Готова, тоскуя, планета.
Такой же эпохой, заканчивающей
Огромные циклы, зажглось
Ученье, доныне раскачивающее
Истории косную ось.
Предчувствую это единство
И жду, как тепла материнства,
Твоей неизбежной зари я,
Грядущая Александрия!
