Как другу милому, единственному другу,
Мой скромный труд тебе я посвятил.
Ты первый взор участья обратил
fla музу робкую, мою подругу.
Ты показал мне новый, лучший путь.
На нем шаги мои направил,
И примирил с людьми, и жизнь любить заставил»
Развил мой ум, согрел мне. ?рудь…
Я помню все! Что б ни было со мйою, —
В одном себе по гроб не изменю:
В день радости, в день горя — под грозою, —
В моей душе твой образ сохраню.
Снега, снега… Но опускается
Огромный желтый шар небес.
И что-то в каждом откликается —
Равно с молитвой или без.
Борьба с поэзией… А стоит ли?
И нет ли здесь, друзья, греха?
Ведь небеса закат развесили
И подпускают петуха.
О этот город! В этом городе
Метро — до самых Лужников.
Двадцатый век лелеет бороды
И гонит старых должников.
Ты весь в космическом сиянии:
Не то заснул, не то горишь —
Передовой, как марсианин,
Провинциальный, как Париж.
В кредит не верит и в поэзию,
Ничьим слезам, ничьей беде —
Москва ничьим словам не верит,
А верит всякой ерунде.
За сном в музеях и картинами,
За подворотнями в моче,
За окнами и за квартирами
Встает мирок… Но он ничей!
Он общий, он для всех открытый,
Он полон пряной мельтешни,
Он словно общее корыто:
Приди и ешь, коль не стошнит!
А не стошнит — так, значит, смелый
Попался парень-любодей.
Поэзия такое дело —
Она для правильных людей.
