Мартышка к старости слаба глазами стала;
А у людей она слыхала,
Что это зло еще не так большой руки:
Лишь стоит завести Очки,
Очков с полдюжины себе она достала;
Вертит Очками так и сяк:
То к темю их прижмет, то их на хвост нанижет,
То их понюхает, то их полижет;
Очки не действуют никак.
«Тьфу пропасть! — говорит она, — и тот дурак,
Кто слушает людских всех врак:
Всё про Очки лишь мне налгали;
А проку на волос нет в них».
Мартышка тут с досады и с печали
О камень так хватила их,
Что только брызги засверкали.
К несчастью, то ж бывает у людей:
Как ни полезна вещь, — иены не зная ей,
Невежда про нее свой толк все к худу клонит;
А ежели невежда познатней,
Так он ее еще и гонит.
Утром, над краем моей подушки
Каждый день, как спросонья встряхнешь головой,
Александр Сергеевич Пушкин
Улыбается, кудрявый, живой…
Будто с Тверской, с пьедестала
Он от кого-то услышал мельком
Про конгресс Интернационала,
Про Свободу, Совет, Совнарком!..
Пушкин, в любимой твоей отчизне,
Где гарцевали Онегин и Ленский,
Светят иначе миллионы жизней…
В дружбе станка и страды деревенской!
Думал ты, что в проклятьях и славе
Серп в колосьях, в огне молоток
Над Московским заводом возглавят
Мирового восхода Восток?!
Долго, склонившись к моей подушке,
Когда веет кругом тишиной,
Александр Сергеевич Пушкин
Разговаривает со мной…
