Дурману девочка наелась,
Тошнит, головка разболелась,
Пылают щечки, клонит в сон,
Но сердцу сладко, сладко, сладко:
Все непонятно, все загадка,
Какой-то звон со всех сторон:
Не видя, видит взор иное,
Чудесное и неземное,
Не слыша, ясно ловит слух
Восторг гармонии небесной —
И невесомой, бестелесной
Ее довел домой пастух.
Наутро гробик сколотили.
Над ним попели, покадили,
Мать порыдала… И отец
Прикрыл его тесовой крышкой
И на погост отнес под мышкой…
Ужели сказочке конец?
30.I.16
Мне изменил друг милый мой:
Я предался тоске глубокой
И побежал к реке широкой, —
Река бежала предо мной.
Стоял я там, отчаян, нем,
Безумством были мысли полны,
Я броситься готов был в волны,
Прощался с жизнью я совсем.
Вдруг что-то вскрикнуло легко…
Я оглянулся: неизвестный
Звенел там голосок прелестный:
«Остерегись, здесь глубоко!»
В моей крови огонь, игра:
То девушка; часов не тратя,
Ее спросил я: «Кто ты?» — «Катя».
— «О, милый друг, как ты добра!.
Тебе обязан жизнью я,
Меня от смерти удержала
Сегодня ты, но это мало:
Будь счастьем жизни для меня».
Я горе ей свое открыл —
Ее глаза к земле склонялись,
Мы обнялись, поцеловались,
И я о смерти позабыл.
