Однажды Катя, Маня и соседский Серёжа сидели на даче на крылечке и смотрели, как за изгородью, за деревьями черёмухи, за частыми кустами таволги, поблёскивало, играло на солнце яркой серебряной рябью озеро.
— Как красиво! — сказала Катя и почему-то грустно вздохнула. — Прямо так красиво… что прямо… ну, прямо смеяться хочется… Правда, Мань?
— Ага, — сказала Манечка.
Она подпирала кулаком круглую щёку, голову склонила набок, глядела на озеро, и глаза у неё были круглые и тоже грустные, а нос — обгоревший, в маленьких белых лохмотьях поверх кусочков розовой кожи.
— Ага, смеяться хочется… Ну, прямо так весело!.. Но вообще-то почему-то больше хочется плакать. Сама не пойму почему?.. — И Манечка, как и Катя, длинно и прерывисто вздохнула.
— И мне почему-то тоже, — созналась Катя, — непонятно, так красиво, а хочется плакать…
— И мине хотица, — сказал соседский Серёжа, поднял толстую ногу в красном резиновом сапоге и стукнул по крыльцу пяткой, убил комара.
— А ещё мне знаешь чего хочется, Мань? Сочинить стихи, чтобы так же красиво было, — сказала Катя.
— А давай вместе сочиним? — оживилась Манечка.
Соседский Серёжа в белой панаме и в синих трусах в белый горошек важно сказал:
— Я тозэ ситиню стихи. Мне тозэ класиво.
— Ты, Кать, начни, а я дальше буду, — сказала Манечка и поправила на шее косынку.
Очень всё красиво! —
мечтательно продекламировала Катя.
Очень замечательно!
Там озеро всё красное,
Как будто оно горит.
Как будто дрова положили
В это красное-красное озеро
И как будто бы чиркнули спичкой,
И оно за кустами горит…
— А теперь я, — сказала Манечка. Она выпрямилась, и глаза у неё стали вдруг блестящие и розовые, как будто закат заглянул и в них.
…Такое замечательное озеро.
Оно всё состоит из воды,
И всякие рыбы в нём плавают,
Как будто они из слюды.
Эти рыбы сверкают, как свечки, —
продолжала Катя.
В этот вечерний час,
А в небе гуляют розовые овечки,
И очень они радуют нас.
И нам всем от этого хочется плакать, —
сказала Манечка.
Потому что красиво так.
Но мы ни за что не заплачем…
Тут Манечка запнулась, с трудом подыскивая строчку…
— Потому что нас укусит рак, —
подсказала Катя.
— Да, — сказала Манечка. — Нас укусит рак. Не будем мы плакать. Правда, Серёж?
— Ни будим, — важно сказал Серёжа и снова топнул ногой. — Я тозэ стихи ситиню. Вот.
Серёжа встал, вытянул руку по направлению к озеру, топнул правой ногой и энергично произнёс, отчеканивая каждое слово:
— Ёдька… Ека… Вадя!.. Пивёть… Иба… Акуя…
— Чего? — удивились Катя и Манечка. — Чего- чего ты сказал?
— Ёдька… Ека… Вадя!.. Пивёть… Иба… Акуя… — снова сказал Серёжа.
— Мань, это он такие стихи сочинил! — догадалась Катя. — Лодка… Река… Вода!.. Плывёт… Рыба… Акула… Правильно, Серёж?
— Да, — Серёжа гордо качнул головой. — Стихи. Я тозэ ситинил.
— А здорово! — удивилась Катя. — Такой маленький, а уже стихи сочиняет! А ну, Серёж, сочини чего-нибудь ещё. Дальше как будет, а? После акулы?..
Серёжа снова поднялся.
— Ёдька! Ека! Вадя!.. Пивёть! Иба! Акуя! — ещё громче продекламировал он, вытянув руку и топнув ногой.
— Во даёт! — сказали Катя с Манечкой. — Ну а дальше-то, дальше-то как? Другие теперь стихи сочини, понял?
Тут Серёжа опять как топнет ногой да как закричит на весь сад:
— Ёдька!!! Ека!!! Вадя!!! Пивёть!!! Иба!!! Акуя!!!
— Эй, Серёнька, ужинать пора, — заглянула в калитку тётя Валя, Серёжина мама. — А я-то думаю, куда мой малый запропастился? А он тут с барышнями сидит…
…Когда после ужина Серёжа вернулся и постучал в дверь террасы, там уже пили чай Катя, Маня и Валентин Борисович с Вероникой Владимировной.
— А, Сергей Сергеич пришёл! — обрадовался Валентин Борисович. — Проходите, Сергей Сергеич, гостем будете! Ну, что новенького? Как жизнь?..
Серёжа ничего не ответил.
Он подошёл к столу, взял из вазочки продолговатую ванильную баранку, вытянул руку с баранкой по направлению к озеру, топнул правой ногой и
громко, выразительно прочитал свои стихи:
— Ёдька! Ека! Вадя!.. Пивёть! Иба! Акуя!
