В этой комнате пахло тряпьем и сырой водой,
и одна в углу говорила мне: ‘Молодой!
Молодой, поди, кому говорю, сюда’.
И я шел, хотя голова у меня седа.
А в другой — красной дранкой свисали со стен ножи,
и обрубок, качаясь на яйцах, шептал: ‘Бежи!’
Но как сам не в пример не мог шевельнуть ногой,
то в ней было просторней, чем в той, другой.
В третьей — всюду лежала толстая пыль, как жир
пустоты, так как в ней никто никогда не жил.
И мне нравилось это лучше, чем отчий дом,
потому что так будет везде потом.
А четвертую рад бы вспомнить, но не могу,
потому что в ней было как у меня в мозгу.
Значит, я еще жив. То ли там был пожар,
либо — лопнули трубы; и я бежал.
Леди у окошка
Сидит, как снег, бела.
Кузнец глядит в окошко,
Черный, как смола.
— Зачем в окно глядишь, кузнец?
О чем, кузнец, поешь?
Ты пой — не пой, а под венец
Меня не поведешь!
Сидеть мне лучше в девушках
У матери-отца,
Чем быть женою грязного,
Такого неученого,
Такого безобразного,
Такого закопченного
Невежи-кузнеца!
Девица стала уточкой,
Плывет она под мост.
А он веселым селезнем
Поймал ее за хвост.
Она лисой прикинулась,
Бежит, не чуя ног.
А он собакой гончею
Лисицу подстерег.
Девица стала мухою,
Стал пауком кузнец
И муху паутиною
Опутал наконец.
Он муху паутиною
Опутал наконец.
Ведет кузнец красавицу
Невесту под венец.
Этот сайт использует cookie для хранения данных. Продолжая использовать сайт, Вы даете свое согласие на работу с этими файлами. Политика конфиденциальности: https://lit-ra.su/politika-konfidentsialnosti/
