… И Пушкин падает в голубоватый колючий снег
Э. Багрицкий.
… И тишина.
И более ни слова.
И эхо.
Да ещё усталость…. Свои стихи
доканчивая кровью,
они на землю глухо опускались.
Потом глядели медленно
и нежно.
Им было дико, холодно
и странно.
Над ними наклонялись безнадёжно
седые доктора и секунданты.
Над ними звёзды, вздрагивая,
пели,
над ними останавливались
ветры…
Пустой бульвар.
И пение метели.
*
Пустой бульвар.
И памятник поэту.
Пустой бульвар.
И пение метели.
И голова
опущена устало.
… В такую ночь
ворочаться в постели
приятней,
чем стоять
на пьедесталах.
Случалось так, что в доброе не веря,
я сидел зимой в безлюдном сквере…
А вокруг смыкалось тьмы кольцо,
я сидел одетый по-осеннему.
Та,
чьё позабыл давно лицо
неожиданно явилась, как спасение.
Сколько я ей сделал прежде зла,
а она,
одним добром овеянная,
прошлого не помня, повела,
повела меня в горячую кофейню.
Мрачно брёл я у неё на поводу,
но она к моей руке так прикасалась —
встречным всем и самому казалось
будто это я её веду.
Всё окно цветами белыми цвело,
слушая, как кофе мелет мельница,
я неторопливо пил тепло
и её слова «брось, всё изменится».
И простужено покашливал в кулак,
и смотрел —
её глаза вечерне светятся.
«Да не так уж мрачно всё, не так», —
постепенно начинало вериться.
